Финансовый сектор: трансформация на своих условиях

2022 год стал беспрецедентным для российской финансовой системы. Предстояло обеспечить финансовую стабильность в условиях заморозки части международных резервов, сохранить устойчивость банков и других элементов финансового сектора. За счёт чего это предстояло сделать и как общая экономическая ситуация повлияла на функционирование финансовой системы? На эту тему мы поговорили с Председателем Совета Новосибирской городской торгово-промышленной палаты, Президентом Новосибирского банковского клуба Владимиром Женовым — в преддверии церемонии вручения наград конкурса «Финансист года» по итогам 2022 года.

— Колоссальным встряхиванием обернулся прошедший 2022 год для всей системы экономических отношений, для финансового сектора, в частности, — считает Владимир Женов. — Если говорить о банках, они закончили год по-разному. Мы видим сумасшедшую прибыль тех, кто сохранил своё позиционирование, в первую очередь банков с иностранным капиталом, таких, как Райффайзенбанк (и очень жаль, что он собирается уйти с российского рынка), ЮниКредит. В то же время, несмотря на некую браваду, у абсолютного большинства системообразующих банков (их в России тринадцать) есть проблемы. ВТБ, например, закончил 2022 год с колоссальными убытками более 600 млрд рублей, виной тому, в первую очередь, — заблокированные активы. Прибыль Газпромбанка упала примерно в десять раз. И так далее. Не совсем понятны заявления СБЕРа, поскольку Герман Греф бросил фразу, что все основные части его экосистемы приносят пока лишь убытки. Хорошо закончили 2022 г. наши региональные банки, отличающиеся взвешенным консервативным подходом, знающие своих клиентов. Это, прежде всего, Алтайкапиталбанк, «Левобережный», Акцепт и Сибсоцбанк.

Главная задача сейчас, после колоссального встряхивания финансовой системы — мобилизация абсолютно всех внутренних ресурсов, внутренняя перестройка корпоративных отношений, развитие новых форм и видов финансовой поддержки, кредитования. Например, промышленная ипотека: хотя о ней говорят уже лет пять, могу сказать, что, к сожалению, здесь «конь не валялся», и только сейчас, когда настала нужда, правительство обратилось к такой серьёзнейшей форме поддержки.

Главная задача банков, на мой взгляд, перестройка корпоративной культуры. Все последние годы корпоративная культура практически всех банков, и в первую очередь системообразующих, направлена, если вспоминать Ф. Тейлора, на «выжимание пота». В Новосибирский банковский клуб постоянно обращаются работники банков с жалобами на эмоциональное выгорание, тревогу, депрессию, отсутствие интереса к профессии. Это настораживает. Резко снижается качество человеческого капитала, овеществлённое в финансовой форме.

Банки превратились в «соковыжималку», когда во главу угла ставится не человек, а результат. Увы, это приводит к оттоку людей из финансовой системы, к эмоциональному выгоранию, к поискам новой работы, и самое главное — к отсутствию достижений. Возможно, вскоре у входов во многие финансовые учреждения, как у проходных предприятий, появятся объявления «Требуются…».

Удачно сработали микрофинансовые организации: на мой взгляд, стремительно растущий сектор финансовой системы, на который по меньшей мере мало обращают внимание, а вокруг их развития очень много негатива. Хотя это неправильно: если потребность в финансовых услугах, ресурсах таких организаций имеет место быть, они достойны уважительного к себе отношения, а клиенты — иметь возможность, тем более в непростых условиях, пользоваться такого рода технологиями. Думаю, что сегодня необходима реальная государственная поддержка микрофинансовых организаций, финансовых маркетплейсов.

— Лауреатами конкурса «Финансист года» по итогам 2022 года стали компании, представляющие банковскую сферу, страховые услуги, инвестиции и консалтинг, аудиторские услуги, безопасность, лизинговые услуги. Вы хорошо знаете руководителей этих организаций: удалось ли им в полной мере адаптироваться к новой ситуации? Что вызывает у них озабоченность?

— Во-первых, отмечу, что возросла роль страховых компаний. Наконец-то пришло понимание старой русской пословицы «Знал бы, где упасть, подстелил бы соломки». Более востребованными стали услуги лизинговых компаний. Повысились требования к финансовой сфере в части понимания своего клиента. Потребовалось не просто знать показатели его деятельности, но и его кадровую политику, работу с поставщиками, взаимодействие, международное сотрудничество с иными странами и так далее. Появились новые риск-ситуации, которые, на мой взгляд, некоторые руководители банков до конца не прочувствовали, надеясь выехать на старом багаже. Опять же возникает очень острая проблема, которая через год-два может очень сильно ударить по финансовой сфере — я имею в виду
падение престижа финансовой профессии, острую нехватку кадров, незнание банковскими, страховыми специалистами, работниками лизинговых компаний своего клиента, его реальных требований и пожеланий. Банки слишком много занимаются мисселингом, то есть «втюхиванием» так называемых инвестиционных продуктов, кредитов. В основе этого — формализованный, я считаю, подход к делу, который клиентов попросту раздражает.

В первом квартале 2023 года объективно растёт деловая активность. Образно говоря, многие, как лягушки, барахтаются в молоке, и дай бог, что из этого получится сметана. Но безудержные похвалы правительству начинают настораживать. А оно, на мой взгляд, слишком увлекается терминами типа «нацпроекты», «стратегия траекторий», «таксономия» и так далее.

Слова о том, что финансовая система «выстояла», я считаю в известной степени шапкозакидательством. Во-первых, по сравнению с другими отраслями она показала большую убыточность (18 процентов). Мало почему-то говорят, что 54 процента микрофинансовых организаций, инвестиционных компаний по итогам 2022 года показали убытки. И это вполне естественный процент. Ведь сейчас те же микрофинансовые организации начинают (и правильно делают!) усиленно искать непрофильные виды дополнительного заработка: страхование, информационные услуги, телемедицина, персональные кредитные рейтинги. То есть, по сути, формируют некие финансовые экосистемы и укрупняются. Приятно отметить, что в 2022 году — в том числе благодаря Новосибирскому банковскому клубу — большинство банков поддерживало друг друга: отдавали клиентов, подсказывали, как лучше выйти на ту или иную страну, как построить логистику, как провести финансовые расчёты. Эта тенденция продолжает сохраняться. При этом в 2022 году мы приняли для членов Клуба «Кодекс деловой этики».

Хотелось бы сказать и о том, насколько сильно влияет на население нашей страны психологическая обработка со стороны банков. Наблюдается безудержная вакханалия рекламы известнейших банков. Мы слышим поразительные перлы про «кредит под 4 процента годовых», «вклады под 9,5 процентов» или «ты всё делаешь не так» и так далее. Силовые структуры заверяют, что административное давление на бизнес снизилось, но наше знание реальной обстановки свидетельствует об обратном. Уже сколько лет говорят о декриминализации экономических преступлений, а «воз и ныне там». Здорово, что появился новый официальный государственный Фонд реструктуризации долгов — наконец-то мы очистимся от разного рода жуликов, предлагающих аналогичные услуги.

Я уже сказал о новых видах инвестирования — долгосрочных сбережений, хотелось бы понять одно: почему их будут осуществлять через Пенсионные фонды, чем они это заслужили? Почему не через любые другие организации, начиная от микрофинансовых, заканчивая банками, — у них гораздо эффективнее и профессиональнее кадры, отработаны механизмы, объекты и субъекты инвестирования.
Настоящий период времени для финансовой сферы я назвал бы весьма турбулентным.

— Для структурной трансформации финансовой системы необходимо как время, так и финансовые ресурсы. Как Вы оцениваете работу государства, Банка России в плане минимизации санкционных рисков? На что нужно обратить внимание?

— Хочется похвалить Центробанк за очень удачное управление ключевой ставкой весь предыдущий год. Верным было решение скрыть финансовую информацию о системообразующих банках, дабы не давать повод нашим злостным врагам. Отмечу правильность введения колоссальных льгот при кредитовании, беспрецедентных мер для поддержки бизнеса, прежде всего среднего и малого, совместную работу практически всех финансовых структур и депутатского корпуса, что важно и на уровне России, и для Новосибирской области. Спал, наконец-то, ажиотаж по реструктуризации займов — в этом плане показательным стал январь 2023 года: удовлетворено 68 тысяч заявок на 31 миллиард рублей и отмечается тенденция к снижению. Около 80% заемщиков возвратились после налоговых каникул к привычному графику платежей. При этом объём кредитования в Сибирском федеральном округе вырос примерно на три процента. В первую очередь, это автокредиты, ипотека, сопутствующие кредиты.

Появились новые формы кредитования. Недавно Владимир Путин высоко отозвался о работе Фондов развития промышленности, которые я достаточно хорошо знаю в своём регионе, и могу сказать: да, фонды работают здорово, в частности, у нас в Новосибирской области, кроме одного — в прошлом году они выдали кредиты на сумму в 120 миллиардов рублей, и это даже не «капля в море». Это ничтожно малая величина по сравнению с реальной потребностью. Только в обрабатывающей промышленности в целом по России требуется около 10 триллионов. Я не совсем понимаю гордость президента, когда он говорил, что мы выделим ещё 100 миллиардов рублей на развитие фондов, и премьера Михаила Мишустина — для решения такого рода задач нужны триллионы. Как следствие, не удаётся до конца привести экономику в чувство. Достаточно сказать, что более 30 процентов российских компаний никак не отреагировали на реальную ситуацию, не адаптировались к санкциям, поскольку никак не включены в международный рынок, и с каждым днём безнадёжно отстают. Более того: в прошлом году доля убыточных организаций в Сибирском федеральном округе составила аж 27 процентов. И вообще: сегодняшний «разворот» промышленной политики напоминает мне разворот Примакова над Атлантикой в 1999 году.

4 апреля на заседании Президиума Госсовета по промышленной политике Владимир Путин очень много говорил о поддержке промышленности, и назывались цифры, которые, на мой взгляд, являются по меньшей мере лукавыми. Например, что реальная зарплата вырастет аж на полтора процента, что инфляция будет около четырёх процентов, не осознавая того, что показатель инфляции на сегодняшний день не соответствует реальности: ни с точки зрения качества жизни, ни с точки зрения развития экономики один-два процента роли никакой не играют. Статистики прекрасно знают, что один-два процента — это статистическая погрешность, на которую можно совершенно спокойно ссылаться. При этом руководство страны всё время забывает о том, что МРОТ, и прожиточный уровень составляют смехотворно малые величины, можно сказать, ничтожно малые. И говорить людям, что с 15 тысяч пенсия вырастет ещё на 500 рублей, по меньшей мере наивно. Да, вводятся новые меры для поддержки инвестиционной активности с точки зрения долгосрочных сбережений граждан, но почему эти цифры определены периодом в 15 лет, когда в данной ситуации «день год кормит»? Зачем «тихой сапой» в первом пакете мер в период проведения СВО введён налог на вклады более одного миллиона рублей? Никто не может дать ответ на этот вопрос, но «благодаря» (в кавычках) этой мере минимум, по моим подсчётам, 30 процентов вкладов ушло в теневой оборот. В то же время считаю правильным и очень своевременным введение так называемого «налога чрезвычайного характера». Как говорил А. Лившиц, «делиться надо».

Трансформация экономики, которую мы наблюдаем, позволяет сказать, что сейчас ещё только начинает вырабатываться некий адаптационный иммунитет. Когда он выработается окончательно, сказать трудно. Возможно, к концу 2023 года — время покажет.

Беседовал Сергей Гонтаренко