Право на ошибку. Колонка Владимира Клисторина

В. Клисторин

Людям вообще свойственно ошибаться при оценке текущей ситуации и особенно будущего. Обычно счастливчики от этого выигрывают, а прочие проигрывают. Но многие экономисты занимаются прогнозированием профессионально и, поскольку публикуют результаты своей работы, несут ответственность за свои рассуждения и расчеты.

Уже устоялась технология прогнозирования и определенные стандарты исследования и публикации результатов. Прогнозированием занимаются академические ученые, специалисты, работающие в министерствах и ведомствах различных стран, национальные и наднациональные организации, банки и другие финансовые институты. Многие специалисты выступают в качестве независимых экспертов в индивидуальном качестве. В большинстве случаев они дают вполне приемлемые прогнозы, и если ошибаются в своих краткосрочных оценках, то несущественно. В конце концов, если прогнозировался рост на 3,2%, а оказался лишь 3%, для большинства субъектов экономики это безразлично. Главное — верно определена тенденция и, с учетом точности измерения, даже результат.

Но бывают и более серьезные ошибки. Как правило, они связаны со сломом тенденции и появлением точек бифуркации. В этом случае устоявшиеся причинно-следственные связи и построенные на их основе модели перестают работать, информация о прошлом развитии системы устаревает и теряет смысл, наступает «новая реальность».

Накануне Великой депрессии в 1929 году экономические барометры показывали «ясно», но крах Нью-Йоркской биржи наступил. Большие претензии предъявлялись экономистам по поводу азиатского кризиса в 1997 году, кризиса доткомов в 2001-м, финансово-экономического кризиса 2008 года. Сложилась традиция обвинять экономистов если не в организации кризисов путем вредных советов, то в неумении их предвидеть и, особенно, описать глубину и продолжительность в количественных параметрах.

Обратимся к совсем свежему примеру из отечественной истории. В прогнозе на 2022 и последующие годы, подготовленном Минэкономразвития РФ, был заложен рост на уровне 3% с учетом завершения постковидного восстановления мировой и отечественной экономики и, как следствия, роста цен на энергоносители, подкрепленного соглашением ОПЕК+, и роста реальных располагаемых доходов населения. С этим прогнозом вполне согласовались оценки ведущих международных организаций и ведущих российских научных организаций. Более того, они проявляли даже больший оптимизм, нежели МЭР РФ.

Причиной этому был очень быстрый восстановительный рост ВВП страны в 2021 году. (4,7%).

Но после 24 февраля оптимизм прогнозистов сменился унынием. Квартальные опросы профессиональных прогнозистов, организуемые Институтом «Центр развития» НИУ ВШЭ, в середине февраля 2022 г. показывали рост ВВП в том же году на 2,4% и в дальнейшем ежегодно на 2% до 2028 года. Для сравнения Банк России в это же время прогнозировал рост на уровне 2—3% с последующим замедлением до 1,5—2%, а МВФ — рост на 2,8% в 2022 г.

Но уже в мае того же года консенсус-прогноз ВШЭ по росту ВВП составил — 8,4%, т. е. снижение на 10,8 процентных пунктов относительно предыдущих оценок. В это же время Минэкономразвития РФ публикует прогноз со снижением ВВП на 7,8% по году, Банк России со снижением на 8—10% , а МВФ — на 8,5%. В августе 2022 г. прогноз ВШЭ предсказал падение ВВП в этом году на 5,1%, Минэкономразвития РФ на 4,2%, Банк России на 4—6% и МВФ на 6%. В ноябре того же года все прогнозисты стали еще более оптимистичны с точки зрения количественных параметров спада и оценили его по году в 3,4% (ВШЭ), 2,9% (МЭР РФ), 3—3,5% (Банк России) и 3,4% (МВФ).

Фактическое падение ВВП в прошлом году в России, согласно Росстату, составило 2,1%. Правда, некоторые аналитики склоняются к большей оценке величины спада. Возникает вопрос о том, почему на столь коротком промежутке времени прогнозы оказались столь неустойчивыми. При этом оценки ВВП в сравнении со многими другими показателями отличаются гораздо большей инерционностью. Попробуем разобраться.

Прежде всего большинство экспертов явно недооценили так называемую «военную премию», т. е. рост цен на сырьевые (прежде всего энергетические) товары в периоды ухудшения международной обстановки, особенно если она затрагивает крупных поставщиков нефти, газа и угля, каковым является Российская Федерация. Сам по себе эффект «военной премии» хорошо известен, но был явно недооценен. Более того, в ожидании энергетических санкций потребители стали создавать дополнительные запасы, что еще больше взвинтило мировые цены на нефть и газ. Так, среднегодовая цена на нефть марки «Юралс» в 2021 году составляла менее 70 долл. США за баррель на фоне быстрого восстановления мировой экономики и регуляторных мер ОПЕК+, а в первом квартале 2022 года она превысила 90 долл.

В ответ на жесткие санкции ряда стран, которые часто называют беспрецедентными, были приняты очень жесткие и действительно беспрецедентные меры. Сами санкции первоначально затронули преимущественно импорт России и особенно импорт услуг, прежде всего туристических. В результате профицит счета текущих операций в январе–августе 2022 г. увеличился более чем в 3 раза относительно аналогичного периода предыдущего года, достигнув исторического максимума (183,1 млрд долл. США). Профицит счета текущих операций по итогам составил 227,4 млрд долл. США (или более 10% ВВП), что является рекордом в истории России. Поскольку чистый экспорт включается в ВВП, то прибавка за счет этого фактора значительна. Впрочем, эта величина могла бы быть и больше, если бы не снижение экспортных цен и постепенное восстановление импорта в конце 2022 года (рис. 1 и 2).

Выше мы описали, как изменение геополитической и геоэкономической обстановки повлияло (пусть и временно) на экономические итоги 2022 года. Возможно, эксперты и недооценили влияние фактора роста цен на энергоносители и снижение импорта товаров и услуг. Если исключить влияние этих факторов, то прогноз падения ВВП на 10% был бы вполне реалистичным.

Но были и другие факторы, влияние которых экономисты недооценили. Речь идет о бюджетной политике. Исполнение федерального бюджета за 2022 год составило по доходам 27,8 трлн руб. (111,2 % к плану), а по расходам 31,1 трлн руб. (131,3% к плану). Рост доходов обусловлен ускорением инфляции и дополнительными нефтегазовыми доходами в размере 2,5 трлн руб., что само по себе сказалось на росте ВВП.

Кроме того, дефицит федерального бюджета составил 3,3 трлн руб. вместо ранее запланированного профицита в 1,4 трлн руб., т. е. разница составила 4,7 трлн руб. Таким образом, за счет бюджетного фактора удалось скомпенсировать не менее 4% падения ВВП.

Еще одним важным фактором, явно недооцененным прогнозистами, оказалась высокая гибкость отечественного бизнеса, его способность приспособляться к меняющимся условиям. Пережив с начала 1990-х по крайней мере пять серьезных кризисов и рецессий, множество шоков из-за изменения законодательства и регуляторных правил, бизнес научился быстро перестраиваться и адаптироваться к меняющейся ситуации. Этому же способствовало некоторое смягчение, если не сказать либерализация, политики государства по отношению к бизнесу.

Отметим, что источником ошибок прогнозистов является их незнание намерений и планов властей. С одной стороны, власти публикуют программы и планы, принимают законы и нормативные акты, призванные, помимо прочего, повысить транспарентность властей и предсказуемость экономической политики. Но, как показали опыт борьбы с пандемией коронавирусной инфекции и нынешние события вокруг Украины, решения могут приниматься самые неожиданные и не укладывающиеся в ранее разработанные сценарии. С учетом этих обстоятельств следует снять с прогнозистов значительную долю ответственности за их просчеты. Тем более что они быстро учатся и, как было показано выше, в своих оценках учитывают все большее число факторов и меняющихся условий, признаются в своих ошибках и корректируют прогнозы.

Следует помнить, что точность прогноза никогда не достигнет точности исходных данных, хотя ими во многом определяется. Несомненный прогресс в эконометрическом и ином моделировании, достигнутый в последние годы и даже десятилетия, по мнению ряда исследователей, пока не привел к революционным изменениям в точности прогнозирования.

В основе каждой модели лежит та или иная экономическая теория. В конечном счете качество теории определяет качество модели. Усложнения моделей и их систем, включение дополнительных факторов и условий часто приводят к тому, что снижается достоверность результатов расчетов и понимание того, почему получилось то или иное решение, какой фактор «выстрелил».

Часто экономисты достаточно формально разрабатывают сценарные условия для своих прогнозов. Обычно речь идет о сравнительно небольшом числе индикаторов, таких, как параметры денежно-кредитной политики и ожидаемой инфляции в ведущих странах, состояния финансовых рынков, мировых цен на ключевые товары и т. п. Учитываются и внутренние условия, определяемые из сложившихся тенденций. В результате в недостаточной степени учитываются внешние и внутренние политические факторы.

Иногда прогнозисты слишком доверяются качеству располагаемой информации и своего модельного аппарата. Поэтому игнорируют или критикуют альтернативные оценки. Но, как показали К. Грейнджер и др., если имеются несколько прогнозов, то полезно использовать их все для получения комбинированного прогноза. Они же доказали, что при этом можно добиться меньшей дисперсии, и даже предложили методы для выбора весов.

То, что экономисты спорят о причинах возникших проблем, факторах экономического роста, эффективности государственных мер и постоянно ошибаются в своих прогнозных оценках, не должно смущать общественность. Это означает, что процесс научного поиска продолжается. Хуже, если основными объясняющими параметрами становятся интересы отдельных личностей, а прогнозы начинают строиться исходя из политической целесообразности. Поскольку разные группы прогнозистов работают с разными массивами данных, исходят из разных теоретических представлений, владеют разным модельным аппаратом и преследуют разные цели, разброс в прогнозах неизбежен.

Что же нужно сделать для повышения качества прогнозов? Первое — понять, в чем же мы ошибались. Второе — более тщательно прорабатывать сценарные условия и не ограничиваться прогнозными оценками отдельных, хотя и важных индикаторов, но использовать и качественные оценки. Поэтому следует рассматривать прогнозирование как междисциплинарное исследование. В-третьих, необходимо шире обсуждать разработанные прогнозы и формировать консенсус-прогнозы. Наконец, полезно, как оказалось, в условиях турбулентности и высокой неопределенности чаще пересматривать прогнозы и корректировать экономическую политику. Иногда бывает наоборот: политические решения приводят к корректировке прогноза.

Владимир Клисторин