Два сложных художника с его горькими думами

Очередная дата, связанная с именем новосибирского композитора и педагога Аскольда Мурова, почти совпала с исполнением филармоническим камерным оркестром его очень значимого произведения. 

МНЕ довелось неоднократно видеться с Аскольдом Федоровичем Муровым, когда я был еще совсем пацаном. Позже мы и поработали вместе, когда он руководил творческой организацией сибирских композиторов, а я состоял в руководстве партийно-комсомольских организаций. Он был удивительно чистым человеком, глубоко верующим и порядочным. Помню, когда вслед за Прибалтикой в Новосибирске организовали модный в то время очень серьезный объединенный пленум творческих союзов, Аскольд Федорович был приглашен в президиум. В ходе дебатов зал постепенно распалялся, я сидел в заднем ряду и слушал, как поносили талантливых руководителей.  Муров все больше мрачнел и все чаще отходил покурить. Я — за компанию с ним. Услышав, как в ходе очередного выступления кто-то обозвал замначальника управления культуры Марченко пробкой в воздушном отоплении, он, стоя в дверях зала, затушил папиросу и развернулся. Я окликнул его: «Аскольд Федорович, вы куда?!..» На что он так, что многие услышали, ответил: «А судьи кто?!..» По тем временам это выглядело очень круто.

Таким я его и запомнил.

5 февраля Аскольду Мурову — композитору и педагогу — исполнилось бы 92 года. Он  родился в городе Покровске в Саратовской области в семье Федора Федоровича — драматического актера, игравшего в местном драматическом театре, немца по национальности, и Марьи Ефимовны — домохозяйки

СОГЛАСНО Указу «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» в августе 1941-го вся их семья была выслана в Сибирь, на станцию Промышленная Кемеровской области. И к этому периоду относятся первые музыкальные сочинения Аскольда. В 1958 году Аскольд был зачислен на второй курс Новосибирской консерватории в класс профессора Матвея Гозенпуда. Уже в годы учебы его произведения начинают звучать в различных городах страны.

***

В последнее время произведения Мурова, Шибанова и Иванова стали вновь звучать на концертных площадках — очередной абонементный концерт камерного филармонического оркестра оказался на удивление ярким событием в музыкальной жизни города. Тогда большая часть концерта — помимо традиционной барочной классики — была отдана Борису Тищенко и Аскольду Мурову, композиторам примерно одного поколения.

В тот вечер исполнение современной музыки дирижер Алим Шахмаметьев начал с работ композитора, который был его старшим товарищем, — это Борис Иванович Тищенко. А о музыке Аскольда Федоровича он чуть позже рассказал подробно.

— Поэт Александр Блок вошел в музыку не менее естественно, чем в свое время Пушкин. Вокальные циклы Шостаковича и Свиридова, кантата Слонимского «Голос из хора», балет Тищенко «Двенадцать» – вот лишь наиболее известные из сочинений, написанных на стихи Блока. И вдруг появилась «Блокиана» Мурова. Признаюсь, для меня это было полной неожиданностью. Работа была исполнена лишь раз в нашей консерватории, и с тех пор 45 лет ее никто не исполнял. И вот камерный оркестр берется за эту сложнейшую работу.

Поначалу у меня были серьезные опасения, будет ли понятна слушателям работа Мурова на стихи Блока. Ведь она непростая по восприятию, насыщена депрессивной энергетикой. Поэтому я считал исполнение «Блокианы» делом практически безнадежно провальным.

Как бы мне ни хотелось, я нечасто, если не сказать редко, обращаюсь к музыке сибирских композиторов. Вот и творчество Арнольда Мурова многогранно. До сего дня я успел исполнить только его Симфонию для струнных — это очень талантливая его работа! Новосибирские музыканты, среди которых и мои коллеги в Камерном оркестре, рассказали мне о «Блокиане», и мне сразу стала интересна эта тема. Непросто было получить нотный материал — в отличие от, к примеру, Петербурга, сочинения композиторов Новосибирска не издавались серьезными тиражами, их очень мало можно найти в электронном виде. И такая ситуация не способствует «активной жизни» очень многих достойных сочинений, к сожалению. Петербургским композиторам повезло — у них есть издательство «Композитор» во главе с уникальной Светланой Таировой. Эх, если бы и в Новосибирске создать нечто подобное!..

Помог Виктор Меликович Минасян, что для меня тоже явилось добрым знамением. Впервые мы исполнили «Блокиану» в оркестровом варианте. Мне важен был сам факт исполнения в абонементе этого масштабного сочинения. Говорить о том, что «только так и никак иначе» и нужно исполнять «Блокиану», я бы не стал. Но возможность исполнить столь выдающуюся работу Мурова именно нашим оркестром я не мог упустить.

«Блокиана» Аскольда Мурова написана в 1975 году, композитора привлекает прежде всего философская глубина и социальная накаленность поэзии Блока. «Блокиана» состоит из двух частей: в первой солирует чтец, а во второй — сопрано. Юлия Любимова отважно взялась за сольную партию — после успеха в Цветаевском цикле Бориса Лисицына я с охотой доверил ей и «Блокиану». С помощью талантливой Марины Якушевич, выступившей в привычной роли чтеца, и замечательной Анны Недоспасовой все перемещалось между клавесином и фортепиано — вот наши постоянные слагаемые успеха. Скажу честно, мне не все еще ясно в «Блокиане», и это хороший повод вернуться к этому сочинению.

То, что в последнее время стали системно исполняться работы Мурова, Шибанова, Кравцова и Лисицына, внушает определенный оптимизм: в сибирской школе композиторов дела понемногу налаживаются.

***

Муров почти в одно и то же время написал две похожие работы — «Тобольскую симфонию», за которую получил большой разнос, и «Блокиану». Сейчас я хорошо понимаю, что «Блокиана» гораздо более злободневнее, чем «Тобольская симфония») и даже острее:

…Пускай я умру
под забором, как пес,

Пусть жизнь меня
в землю втоптала,

Я верю: то бог
меня снегом занес,

То вьюга меня целовала!

Когда-то о новой работе Мурова хорошо сказал один из ведущих музыковедов  Яков Наумович Файн:

— «Блокиана» органично вписалась в творчество композитора тех лет: ею открывается ряд сочинений, героем которых становилась личность художника-творца.  Две ее части — «Шесть декламаций» и «Девять ариозо» — до предела контрастны и в то же время неразрывно едины. Их скрепляют личность и мир Александра Блока — не хрестоматийного автора «Незнакомки» и «Двенадцати», а сложного художника с его горькими пытливыми думами.

Александр САВИН, специально для «Новой Сибири»