Пьер Лакотт, человек с ярлыком балетного антиквара

Сорок лет назад в Новосибирском оперном театре знаменитым французским хореографом была осуществлена первая в СССР постановка культового балета «Сильфида». 

КОГДА говорят, что культура объединяет, обычно забывают добавить, что она объединяет не только страны и народы, но и эпохи. В 1822 году французский писатель эпохи романтизма Шарль Нодье написал фантастическую новеллу «Трильби», где по сюжету в духа воздуха по имени Сильфида был влюблен главный персонаж Джеймс. Уже через десять лет знаменитый в то время балетмейстер Филиппо Тальони совместно с композитором Жаном Шнейцхоффером приступили к созданию романтического балета на этот сюжет. (Кстати, знаменитая шляпа-трильби получила свое название после сценической постановки конца XIX столетия, основанной на одноименном произведении.)

После спектакля «Сильфида» в Новосибирске: Пьер Лакотт (в центре) и А. Бердышев, Л. Гершунова, Т. Кладничкина, Л. Кондрашова, Л. Шахватова, О. Александрова, Г. Пасынкова и другие

Еще через несколько лет в Королевской опере Копенгагена состоялась новая премьера — но уже на музыку Германа Левенскольда: дело в том, что руководство Парижской оперы запросило такую высокую цену за партитуру, что оказалось выгоднее заказать музыку у другого композитора. Главные партии исполнили семнадцатилетняя Люсиль Гран и балетмейстер Август Бурнонвиль. Эта постановка вошла в историю балета и до сих пор ставится на всех крупнейших сценах мира, в частности, в Большом театре Москвы.

Первой исполнительницей Сильфиды на Московской сцене в 1837 году стала известная балерина Екатерина Санковская. Вот таков пролог этой истории. Вершина романтической хореографии не давала покоя многим: ведь есть историческая версия, рассказывающая о том, что именно в «Сильфиде» для получения эффекта воздушности балетмейстер Тальони-старший впервые в истории балета поставил свою дочь на пуанты!..

Существует распространенное мнение, что в наше время балет впервые поставили в Парижской опере, но оно неверно. «Сильфида» Тальони получила зримые очертания и вернулась в качестве спектакля на французском телевидении, в качестве фильма-балета в 1971 году. Главные партии танцевали солисты «Музыкальной молодежи Франции»: Гилен Тесмар (Сильфида) и Микаэла Денар (Джеймс). И на следующее утро после показа эти двое (и, конечно же, балетмейстер Пьер Лакотт) проснулись знаменитыми.

На следующий год балет был поставлен в Париже, и это событие стало ключиком, открывшим Пьеру Лакотту двери на вершины мира балета. Он на несколько лет стал балетмейстером и солистом балетной труппы Парижской оперы, но самое главное в этой истории то, что Лакотт почувствовал вкус к реставрации старинных балетов и ему удается их восстанавливать совершенно современно.

Анатолий Бердышев и Любовь Гершунова. «Сильфида» в постановке Пьера Лакотта

Сегодня он ведущий реставратор мировой классики.

Для французского телевидения Пьер поставил оперу-балет «Галантная Европа» Андре Кампра и балет «Дама с камелиями» на музыку Джузеппе Верди. В моей домашней коллекции есть запись оригинала фильма «Сильфида» 1971 года, которую выпустили в 1982-м в Париже, в сопроводительном тексте говорится о том, что там танцуют артисты Парижской оперы, но я до сих пор не могу найти ремастеринг записи фильма — наверное, ее и не существует в природе. Специфичный звук кинопленки присутствует на записи, но балет смотрится живо и очень современно!

Итак, взобравшись на вершину балетного Олимпа, Пьер продолжил свои активные изыскания в деле восстановления утерянных жемчужин хореографии. И в 1979 году он неожиданно оказывается в очень далеком от Парижа городе СССР, слывущим неофициальной столицей Сибири, с благородной миссией — поставить свою «Сильфиду» на сцене большого сибирского театра. Не надо забывать, что это была первая постановка «Сильфиды» после премьеры в Парижской опере. Больше нигде в то время она не была поставлена.

Что произошло в коридорах Министерства культуры СССР, Госконцерта? Почему балет не оказался ни в Большом, ни в Кировском? Может быть, для тогдашних чиновников не показался интересным молодой балетмейстер из Франции, может быть, сработала инерция больших успехов новосибирской труппы в 60-х и ее очень удачных гастролей в Москве. Так или иначе, морозным январем 1979 года Пьер Лакотт оказался в Новосибирске.

В отличие от многих постановщиков, переносивших свои спектакли на новосибирскую сцену (Владимир Васильев приезжал на постановку «Макбета» на одну неделю, Майя Плисецкая вообще увидела нашу-свою Анну Каренину только в Москве), Лакотт подошел к делу основательно и очень серьезно. Он не доверил подбор исполнителей никому из ассистентов и руководителей балетной труппы, всех исполнителей он подбирал только сам. И не только ведущих солистов. Всех!

В то время в театре проходили новогодние утренники, так что артистов вызвали на кастинг прямо после окончания представления, в костюмах и гриме зверушек. Поэтому Лакотту пришлось выбирать между поросятами, лисичками, волчатами и прочим сценическим зоопарком. Никакие «заходы» с рекомендациями, пожеланиями поставить на роль того или иного исполнителя не оказывали на постановщика никакого эффекта, а что касается главных исполнителей, тут у него вообще никаких сомнений не возникло: он на сто процентов был уверен, что это роли для Любови Гершуновой и Анатолия Бердышева. Конечно, не менее весомо смотрелась и Людмила Кондрашова, которая танцевала Эффи, а невесту Джеймса доверили Татьяне Кладничкиной.

ТРУППА давно так не работала, большинство артистов полюбили Лакотта, и он отвечал им взаимностью. Но со сложностями этой великой постановочной школы столкнулась и техническая часть театра. Ее заведующий Сергей Иванов много позже рассказывал мне, как ему пришлось поднимать все его связи на заводах города, чтобы реализовать технически очень сложные спецэффекты постановщика. И действительно, по ходу спектакля дух воздуха Сильфида то исчезает, то плавно проплывает или летает по всей сцене. Сергей Гаврилович восхищенно говорил мне: «Представляешь, нашего оборудования не хватало, чтобы подвесить все задники!!!»

Почти три месяца шла постановка балета, и лишь 21 марта состоялась премьера. Дирижировал Василий Небольсин. Когда дали занавес перед началом второго акта, зрители встретили оформление сцены долгими непрекращающимися аплодисментами. Принимали спектакль просто восторженно.

Я тоже был поражен полетами Сильфиды (был человеком небалетным, на премьеру меня зазвал друг семьи Александр Балабанов), от спектакля у меня осталось впечатление чего-то совершенно фантастического: прозрачность Любы Гершуновой была чем-то не из этого мира…

Я планировал еще раз посмотреть спектакль, но случилось то, что в то время случается постоянно. В начале 1983 года его просто сняли, как сняли и «Щелкунчика» Вайнонена, и «Доктора Айболита», и «Привал кавалерии», и многие другие. Пришел новый балетмейстер Вадим Бударин и тут же начал обновлять репертуар — в основном за счет своих авторских постановок, многие из которых, скажем мягко, по части хореографии изрядно хромали. Я бы и забыл обо всем этом, но моя женитьба на артистке балета внесла в жизненный процесс свои коррективы: Лариса, моя жена, была настолько поглощена «Сильфидой», что не реагировать я уже не мог. Вот только возможность повлиять на ситуацию представилась слишком поздно. Придя на работу в отдел культуры обкома партии и разбираясь с очередной жалобой на главного балетмейстера, я прямо спросил его:

— Ну, хорошо, та версия, допустим, устарела и обветшала, зритель перестал ходить. Ну а чем сама «Сильфида» не угодила?

— Так контракт кончился! Именно так, контракт… конечно же, контракт.

Александр Балабанов, народный артист России и человек небезразличный, был убежден, что договор можно было пролонгировать, но делать этого не захотели. Несколько позже, готовясь к выступлению на заседании Союза театральных деятелей о состоянии дел в балетной труппе театра, я задал этот вопрос (правда, в другом ракурсе) заместителю директора театра Анатолию Кожину:

— А почему не продлили контракт на «Сильфиду», французы были против?

— Да нет! Денег не нашли!

— А искали?..

Анатолий Павлович развел руками, откинулся назад и улыбнулся сквозь очки:

— Да как-то не до этого было.

Пьер Лакотт настолько полюбил нашу труппу, что когда она оказалась на гастролях в городке Портефино, что под Генуей, он привез к себе на виллу Анатолия и Любу, где они провели несколько дней. И я прекрасно понимаю психологическое состояние Лакотта: ведь мы были первыми, где был поставлен его любимый спектакль. Думаю, что руководству театра в свое время надо было полностью использовать ресурс этой дружбы, ведь даже приезд Пьера раз в пять лет производил бы огромный творческий и воспитательный эффект на поклонников балета, да и на всю культурную ситуацию в городе. Сейчас его спектакль идет на более чем 20 сценических площадках. А тогда это был, можно сказать, эксклюзив. Переводя на коммерческий язык, нам дали беспроцентный кредит на развитие, а мы взяли и забыли о нем.

К слову, сразу после нашей премьеры в Ленинграде Лакотт организовал вечер старинной хореографии в Кировском театре, а в 1980 году специально для Екатерины Максимовой поставил в Москве балет «Натали, или Швейцарская молочница», который тут же вошел в репертуар Московского классического балета под руководством Н. Д. Касаткиной и В. Ю. Василева. В 2000 году он специально для труппы Большого театра осуществил поставку балета «Дочь фараона», в 2006 г. для труппы Мариинского театра — поставку балета «Ундина», а в 2013-м перенес постановку балета «Марко Спада» на сцену Большого театра.

Наверное, мне повезло больше других. Анатолий и Люба включили в концертную программу «Театра балет Новосибирск 100», который я организовывал, дуэт из второго акта «Сильфиды», и я имел счастье смотреть его, стоя в кулисах (приходилось вести концерты, объявляя номера через микрофон).

Но на этом связи Новосибирска с Лакоттом не закончилась: в 2010 году общественность города была потрясена: к нам на гастроли собралась приехать балетная труппа из Парижской оперы — давать «Пахиту» в постановке Пьера Лакотта. Желающих увидеть классику оказалось даже несколько больше, чем это было возможным, — билеты делили, как золотые самородки, из уст в уста трепетно передавали новость о том, что видели всю труппу, шедшую пешком к театру из модной гостиницы за «Глобусом»...

Но только знатоки оценили тот факт, что к нам приехал и сам Лакотт. Кто-то вспомнил его визит тридцатилетней давности, журналисты опубликовали об этом материал, в котором все напутали. Зато сам мэтр узнал в закулисье театра всех, с кем работал тогда, в 1979 году, с каждым поздоровался!

Я в душе ликовал. Ну не поедет же просто так весьма почтенного возраста мэтр! Похоже на то, что будут договариваться о постановке спектакля, думал я.

И действительно, «Сильфиду» вскоре поставили. Но не у нас, а в Москве. В театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Нам даже привезли и показали этот спектакль — правда, с усеченными декорациями.

Сегодня Пьер Лакотт жив и здоров, он находится в прекрасной форме. Много ставит. Но не у нас.

Александр САВИН, специально для «Новой Сибири»

Фото из архива автора