Академик Асеев о Юрии Чугуе: «Своим трудом он прославил Сибирскую науку»

Напомним, 12 марта ушел из жизни доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, долгие годы возглавлявший Конструкторско-технологический институт научного приборостроения Сибирского отделения Российской Академии наук, научный руководитель института Юрий Васильевич Чугуй. О своём однокурснике и коллеге вспоминает экс-председатель СО РАН академик Александр Леонидович Асеев. 

«Юрий Васильевич Чугуй был уникальным человеком. Он отправился в Новосибирский государственный университет из далекого городка Приморско-Ахтарска Краснодарского края, расположенного на берегу Азовского моря. То есть с юга поехал в далекую холодную Сибирь. Это был 1963 год, самый первый набор физфака НГУ — 200 человек: великий эксперимент того времени. Поначалу было видно, что Юре трудно, ведь все остальные студенты были победителями олимпиад, учащимися физматшколы, участниками летних школ, а он прибыл из далекой и настоящей глубинки и отставал от них. Но он отличался сильным характером, колоссальной работоспособностью, упорством в учебе, поэтому быстро выделился и встал наравне со всеми остальными. Я поражался тому, как быстро он наверстал этот разрыв и вырвался в число заметных и успешных студентов. Это было первое, что меня поразило в этом человеке: то, с каким подъемом и прилежанием он учился. Наверняка где-то он недосыпал и недоедал, но результат получал отличный.

Годы нашей учебы — это были времена расцвета стройотрядовского движения. И летом 1967 года мы оказались в одном стройотряде — «Ангара-67»: мы строили поселок для лесозаготовителей, которые готовили ложе под будущее водохранилище Богучанской ГЭС, вырубая ценные деревья, чтобы их не затопило (улицы из брусчатых домов, которые мы построили в таежной глуши, назвали «Университетская» и «Студенческая»). Тогда студенты, предпочитая большие заработки, в основном ездили на крайний север, чтобы получить зарплату с северным коэффициентом. Но Ангара — это не Крайний Север, это красивая сибирская тайга, и несмотря на громадные полчища ненасытных комаров такого коэффициента там не было. Однако когда мы вернулись оттуда, оказалось, что заработали столько же и даже больше, сколько другие на севере. Мы компенсировали отсутствие северного коэффициента своим энтузиазмом. И во многом именно благодаря трудолюбию таких, как Юрий Чугуй, который выделялся своей смекалкой, работоспособностью и быстро осваивал любые рабочие профессии, будь то плотник, бетонщик, тракторист или кто-то ещё. Он мог работать с большой отдачей практически непрерывно, чем в очередной раз меня поразил.

Потом судьба нас раскидала: я пошел в полупроводники, он — в автоматику, где проявил себя очень неплохо, став настоящим лидером, был избран парторгом Института автоматики и электрометрии. К сожалению, сложилась трудная ситуация. Первого директора института Константина Борисовича Карандеева заменил Юрий Ефремович Нестерихин (вскоре после этого он стал академиком). Это был очень жесткий человек, буквально диктатор, и его методы вызвали недовольство коллектива: сотрудники выступили против руководителя, которого поставил на эту должность сам академик Г. И. Будкер (чем тот, видимо, и злоупотреблял). И тогда Юрий Чугуй, будучи парторгом, выступил на стороне коллектива, а не директора, из-за чего Ю. Е. Нестерихин был вынужден покинуть институт и перейти на работу в Москву. И хотя на тот момент это была победа, в результате Юрий Васильевич (при всём своем таланте, образованности и работоспособности) испортил отношения со всесильным тогда академическим сообществом. Это кончилось тем, что Юрий ушел из автоматики и стал директором Конструкторско-технологического института научного приборостроения. Создание такого учреждения было идеей ещё академика Валентина Афанасьевича Коптюга, закладывал такую возможность изначально и Михаил Алексеевич Лаврентьев. Этот институт занимался чисто прикладной деятельностью, имел совсем небольшой бюджет, а остальное зарабатывал самостоятельно.

Сейчас любят повторять такие слова, как «инновации» и «высокие технологии», хотя настоящих прорывов не происходит или случаются они очень редко. А вот в те времена КТИ НП как раз демонстрировал настоящие инновации — именно под руководством Юрия Васильевича, который буквально совершил чудо, наладив работу этой непростой организации. Юрий Чугуй очень серьезно относился к работе, полностью компенсировав недостаток бюджета, всегда имея заказы, которые было не так просто получить. В итоге под его руководством были сделаны настоящие прорывные достижения и открытия.

Первое из них — это разработка лазерного метода для прецизионной гравировки точных оптических приборов. Это изобретение было настолько востребовано, что институт обеспечил им не только Новосибирский приборостроительный завод, но и китайский космический центр, работая с ним по контрактам. И это было только начало.

Прославился же КТИ НП прежде всего тем, что разработал лазерную систему бесконтактного измерения параметров точных деталей при помощи Фурье-оптики. Эта разработка пошла в реальное производство и создала славу КТИ НП и всему Сибирскому отделению. Также Юрий Чугуй выпустил книгу «Беседы о геометрической оптике», где описал этот метод. Особенно востребованным изобретение оказалось на Новосибирском заводе химконцентратов, где требуется измерять таблетки с ядерным горючим для ТВЭЛов: бесконтактно, чтобы не подвергать людей воздействию радиации. Благодаря этому изобретению удалось в автоматическом режиме отбраковывать элементы. Ведь в этом направлении предельная точность очень важна. И эту работу в институте сделали качественно, она получила высокую оценку и внедрена на НЗХК.

Другое изобретение, прославившее КТИ НП, делалось для железной дороги. Это система автоматического измерения теплового состояния букс подвижного состава (это металлическая коробка, внутри которой размещены подшипник и смазка, которая является связующим звеном между колёсной парой и рамой — один из центральных узлов). Эти элементы часто перегреваются и выходят из строя. А институт разработал систему, которая позволяла выявлять неисправность прямо на ходу поезда. Устройство монтировалось в шпалы, и точный измерительный элемент при помощи лазера бесконтактно определял температуру буксы и автоматически передавал информацию на ближайшую станцию, чтобы там приняли меры. Это внедрение позволило более четко наладить работу железнодорожного подвижного состава. На решение такой ответственной задачи ушло несколько лет, но это был настоящий прорыв.

Еще одну важную работу КТИ НП сделал для АО «Информационные спутниковые системы им. М. Ф. Решетнева» (они собирают спутники для систем связи, в том числе ГЛОНАСС). Это была на тот момент во многом закрытая работа. Поставили задачу сделать зеркала для спутниковой связи. Это очень дорогие высокоточные зеркала с ажурной отражающей металлической сеткой. Для их разворачивания в космосе используется «зонтик», ручка и спицы которого составляют до нескольких метров в длину. Вот эту систему и надо было разработать, чтобы она автоматически разворачивалась в космосе с микронной точностью. Самым сложным было решить проблему моделирования невесомости в земных условиях, и эта система также была разработана в КТИ НП В итоге задача была решена блестяще, с очень высоким качеством, и получила положительные отзывы. К сожалению, в каком-то смысле эту разработку можно назвать «лебединой песней» Юрия Чугуя.

Вот эти примеры работы КТИ НП — это настоящие инновации: высокотехнологичные технические решения высочайшего уровня, которые позволяли решать реальные практические проблемы. Эти работы входят в золотой фонд прикладных разработок СО РАН. Увы, после того как была проведена реформа Российской академии наук, а ученых стали оценивать по количеству статей в зарубежных журналах, подобные прорывы стали невозможны. К тому же промышленность тоже оказалась не в лучшей ситуации. Но в те времена, именно под руководством Юрия Васильевича, КТИ НП была блестящей организацией, которая выполняла очень важные работы для нашей промышленности и высоких технологий.

Помимо того, что Юра был прекрасным ученым и руководителем, он был еще и очень хорошим человеком, настоящей душой компании, его человеческие качества вызывают восхищение. Именно он организовывал встречи выпускников того первого набора физфака НГУ. Мы собирались часто, вдохновленные его энтузиазмом, пусть с каждым годом нас и оставалось всё меньше. И по поводу очередной встречи, посвященной 60-летию нашего поступления в университет, мы общались как раз незадолго до внезапной кончины Юры. Он был блестящим организатором, всегда знал, кто чем занимается, кто где находится. На наши встречи многие приезжали даже из-за рубежа. Он устраивал действительно блестящие мероприятия: с большим размахом, сначала в аудитории университета, потом на берегу Обского моря. Мы всегда слушали музыку: Юра коллекционировал песни советских лет и дарил эти диски всем нам. Когда он всё это успевал, я не представляю. А ведь он еще был отцом двух замечательных дочерей, подаривших ему внуков, прекрасным семьянином и заядлым огородником.

Юрий Васильевич никогда не жаловался на здоровье, всегда был энергичен, собран, работоспособен, никогда не унывал, не впадал ни в какие депрессии, обладал большой харизмой. Я во многом брал с него пример. Если бы не реформа РАН, которую он так и не смог понять, он бы мог еще работать хорошо и продуктивно. Но его по возрасту отстранили от директорства, на его место пришли молодые люди, которые не очень хорошо смогли выстроить работу в современных условиях, из-за чего Юрий тоже сильно переживал и даже выступал с инициативой перейти всей организацией в Новосибирский государственный университет, перед которым сейчас также стоит задача быть центром экономического развития. Юрий Васильевич пытался искать пути выхода из сложившейся ситуации, что уносило много сил и нервов. Также страшным ударом для Юры стала смерть от коронавируса его супруги Веры, с которой они учились вместе еще в школе в Приморско-Ахтарске. Видимо, всё это и подкосило его здоровье, хотя он никогда не подавал виду о своих проблемах и, как казалось нам, его ближайшим друзьям, он всегда был в прекрасной форме. Это страшная потеря для всех, близко его знавших, от которой невозможно оправиться.
Юрий Васильевич Чугуй был из тех, кто создавал славу Сибирскому отделению своим повседневным трудом.

Благодаря ему наш курс НГУ и Сибирское отделение хорошо знают и в «Росатоме», и в «Ростехе», и в «Роскосмосе» и на РЖД. Он руководил мощным направлением науки, которое, увы, недооценено до сих пор. Тот большой набор физфака НГУ, где мы учились, наполнил нашу науку творческой энергией и талантливыми сотрудниками. К сожалению, сейчас примеров такого энтузиазма в молодежи очень немного, в основном талантливые и высокообразованные молодые люди стремятся идти в коммерцию или в менеджмент. А вот таких людей, которые жертвовали бы себя на большие дела государственного характера, востребованные экономикой и промышленностью, таких, каким был Юрий Васильевич Чугуй, кажется, становится всё меньше. Атмосфера, в которой мы росли, была наполнена надеждами, успехами, жаждой хороших дел… А энергия и дерзость нашего поколения 60-х незаметно, но неотвратимо уходит, к большому сожалению.

Увы, несмотря на всю жизненную силу и оптимизм, большое доброе сердце Юрия Чугуя оказалось вовсе не железным, и теперь его нет с нами, как и многих его ровесников. Вместе с ними уходит и эпоха ярких прорывных открытий и научных достижений. Остается надеяться, что наш НГУ продолжает работать и воспитывает все новые и новые поколения молодых людей, желающих работать, дерзать и добиваться успехов!»