Самый губительный геновариант коронавируса назвали на форуме OpenBio

Научная конференция молодых учёных на форуме OpenBio собрала больше 500 участников в этом году. Результаты своих исследований представили вирусологи, биотехнологи, молекулярные биологи, биофизики и биоинформатики. Стажёр-исследователь новосибирского центра вирусологии и биотехнологии «Вектор» Екатерина Спиридонова рассказала, какой геновариант коронавируса вызывает больше всего патологий и почему ковид — всё ещё актуальная тема.

—  Екатерина, в  чём ценность исследования, которое вы  представили на  конференции молодых учёных? Зачем оно нужно?

—  Мы  исследовали влияние различных геновариантов коронавируса на  лёгкие. С  помощью такого сравнения мы  можем понять, что какой-то вариант, например, вызвал больше нарушений воздушности, какой-то  — геморрагий (кровоизлияние) в  лёгких, какие-то  — одинаковые симптомы.

Мы  сравниваем, чтобы выяснить, насколько близки геноварианты и  с  каким из  них нужно более тщательно работать. Если какой-то из  них очень сильно проявляет себя, то, значит, в  дальнейшем необходимо создавать противовирусные препараты и  вакцины, направленные на  уничтожение в  первую очередь именно такого геноварианта.

—  Сколько геновариантов коронавируса вы  исследовали?

—  Пять. Те, которые сейчас вызывают большую обеспокоенность. Мы  рассматривали английский, южно-африканский, омикрон, австралийский «Виктория» и  индийский геновариант.

—  К  каким выводам пришли? Какой геновариант коронавируса оказался самым опасным?

—  Мы  выявили, что основные патологии больше проявлялись у  южно-африканского. Животные, которые были им  заражены, имели больший уровень патологии. У  них было больше неприятных симптомов и  последствий заболевания.

—  Как проходило исследование?

—  Мы  брали стандартную модель  — золотистых (сирийских) хомячков. Далее  другая лаборатория заражает  их, а  через 120 часов животных выводят из  эксперимента. После мы  исследуем их  органы и  визуально определяем поражения. Затем уже составляем таблицу по  площади и  силе патологий.

—  Давайте немного пофантазируем о  будущем применении вашей работы. Представьте: кто-то воспользуется результатом вашего исследования, создаст препарат, который в  первую очередь влияет именно на  южно-африканский вариант, а  пациент, которого лечат, болеет омикроном. Получается, в  таком случае сначала нужно будет определить, каким именно геновариантом заражён человек, и  только потом назначать лекарства?

—  Большинство геновариантов очень близки, поэтому лекарства или вакцины должны быть эффективны против каждого. Но  вопрос ещё в  чём  — есть индивидуальные особенности организма, и  в  таком случае кому-то поможет, кому-то нет. Вопрос сильно теоретический, но  в  целом  да, препарат должен будет справляться с  каждым из  вариантов. 

Мы  просто пытаемся выявить более сильные, чтобы понять, к  чему нам готовиться, какие варианты могут опять привести к  масштабным последствиям  — карантинам, закрытиям границ. И, думаю, на  основе наших выводов эпидемиологи могут создать какие-то прогнозы.

—  Насколько вообще исследования ковида сейчас актуальны? Кажется, он  уже стал частью обычной жизни, шумиха вокруг поутихла.

—  Я  думаю, пока ещё актуальны. Нет уверенности, что не  произойдёт какая-то мутация, которая вызовет новый всплеск. Так что какое-то время ещё придётся повоевать с  ковидом. Хотя, как вы  видите, большая часть населения уже переболела, вакцинировалась и  ревакцинировалась. Поэтому люди, которые заражаются повторно, болеют с  меньшими последствиями.