Культ нечисти

Проблема не только в Хэллоуине. Конечно, распиаренный Хэллоуин представляет собой праздник нечисти. Люди с азартом примеряют на себя личины злых сил, полуфантастических персонажей со скверной репутацией, и вызывающе себя ведут. Особенно стараются подростки и те взрослые, кто никак не может выйти из подросткового возраста. Но это бывает раз в году, по осени. Прохожие морщатся и поджимают губы: «Перебесятся и остепенятся! Ну, хорошие же ребята. Это возрастное, гормоны бушуют».

Нет, проблема глубже. Я бы ее сформулировал так: последние годы нам навязывают культ нечисти, он широко пропагандируется, становится модным и щедро финансируется. Зайдите в любой детский магазин и посмотрите на игрушки, одежду – с изображениями монстров, колдуний, вурдалаков… Как много стало таких товаров. Пятилетних детей приучают жить в мире «симпатичной нечисти». Малыши просят родителей купить Хагги Вагги, страшненького и обаятельного.

Не примите мои слова за стариковское ворчание: «Раньше такого не было…». У современного культа есть предыстория. В позднем Средневековье и в эпоху Нового времени возродился нездоровый интерес к греческим богам и мифическим героям. Кто эти боги? В Псалтири сказано прямолинейно: «Ибо все боги язычников – бесы, а Господь небеса сотворил» (Пс. 95, 5).

Для христианских апологетов II в. было ясно, что за языческими богами скрываются бесы. Апологеты обращали внимание на безнравственные похождения так называемых «богов» и призывали воздать славу Единому истинному, совершенному Богу. Прошли столетия. В XIX в. был опубликован «Фауст», главный герой этого произведения начал с нехристианского толкования Евангелия от Иоанна и сразу же заключил сделку с Мефистофелем. Причем бес обманул ученого мужа, говоря о себе: «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла» («Фауст» в переводе Б. Пастернака). Сатана принимает вид Ангела света (2 Кор. 11, 14). Это почти губит Фауста и его возлюбленную Маргариту.

Через сто лет после «Фауста» бесы обманули писателя в романе «Мастер и Маргарита». Мастер создал искаженный образ Христа, поначалу бес Воланд со свитой помогал Мастеру и Маргарите. А когда воодушевляющее безумие закончилось, бесы, наигравшись, привели этих людей к погибели.

Примерно те же игры со злом мы видим на живописных полотнах. Например, ангелы Врубеля, по сути, не отличаются от бесов, силам зла придается романтический облик, а силам добра – какая-то тяжелая, зловещая задумчивость. Странное дело: «Что-то ангелы поют такими злыми голосами», – будто про картины Врубеля пел Владимир Высоцкий.

Итак, на фоне отказа от христианства происходит смешение добра и зла, духовная дезориентация. В то же время у христианских авторов сохраняется адекватное восприятие злых духов как наших врагов. Например, в романе Достоевского «Бесы» за фигурой предприимчивого Петра Верховенского ощутимо стоят силы зла. Вот почему, при всей передовой культуре, остроумии и умении блеснуть в обществе, Петр вызывает отвращение с самого начала. Петр живет страстями, для него разгул беснования – желанная вещь. В то же время Верховенский-старший, наблюдая выходки своего сына Петруши, приходит в ужас от его антихристианских идей и от своей псевдохристианской жизни. Старик кается, с мясом выдирает себя из привычного греховного мира, избавляется от бесов и вновь обретает веру в Евангелие.

Еще в романе «Бесы» показано, как интеллектуал Николай Ставрогин соблазняет и губит людей, а его поступки курирует сатана. Когда Ставрогин общается с архиереем, и перед ним возможность принести покаяние, гордый дух толкает грешника на циничный рассказ о своих пороках и преступлениях. Неудивительно, что Николай вскоре после антипокаяния вешается, как Иуда. Он так и не выбрался из тупика, куда его завел сатана, не смог побороть гордыню…

Это предыстория культа нечисти. Она важна, поскольку во второй половине XX в. наступила виртуальная эпоха, когда все вероучения и религиозные практики прошлых эпох воспроизводятся в облегченных, переделанных вариантах, произвольно смешиваются между собой.

***

Теперь модно комбинировать что угодно: берем нечистую силу и понимаем ее в позитивном ключе. И это считается творческим подходом, креативной режиссерской трактовкой. Например, герой популярного мультфильма «Шрек» – добродушный огр. При этом традиционно ограми называли людоедов, которые отличались большим ростом и недюжинной силой, жили на болотах и в лесах, любили полакомиться детьми.

Мультяшный огр предстает перед нами почти без людоедства (хотя Шрек мимоходом упоминает, что отец хотел его съесть). При этом болото и отвратительное обжорство за Шреком сохраняются. А вот вместо людоедства огру Шреку приписывается некоммуникабельность. При этом Шрек, будучи нечистью, оказывается весьма достойным другом и мужем. Жена у него полуогр, тоже симпатичный персонаж. В мультфильме нет добра и зла, есть разные оттенки добро-злого мира. Всё относительно. Есть относительно доброе и относительно злое. Для абсолютно доброго Бога здесь нет места.

Виртуальная эпоха любит, перевирая, цитировать гениев, любит яркому фольклорному образу придавать иное звучание. Нечисть можно романтизировать, заигрывать с ней, страстно в нее влюбиться. Причем есть это не только в массовой культуре, но и в культуре элитарной. Тем более что граница между элитарной и массовой культурой порой условна. Рок-музыку кто-то считает элитарной, кто-то – массовой культурой, третьи вычленяют среди многообразия рокеров элиту и массовиков-затейников. Для нас важно другое: в тяжелых стилях музыки встречаются исполнители в образе «монстров рока», демонов. И сценические имена у них соответствуют, и тексты песен с кощунствами и взыванием к злым духам, «Литании сатане» встречаются. Для иных это – просто медийный образ, продукт на продажу. А иные реально поклоняются падшим духам, заискивают перед ними, ищут покровительства.

Не так давно общее внимание привлекало движение готов, насыщенное демонической романтикой. Мрачные замки, черные крылья, ведьмы, вампиры… они героизируются, воспринимаются как непонятые, полубессмертные существа, обладающие мощной магией. Иногда не по своей воле положительный герой «переходит на темную сторону», чтобы силы зла помогли ему отстоять честь и жизнь, сражаясь с врагами.

Проследим этот переход, не в субкультуре, а по истории экранных образов. В 1959-м г. Дисней вывел образ Малефисенты из «Спящей красавицы»; как и прописано в сказке Перро, – это злая ведьма, чары которой преодолеваются любовью. В 2014-м г. появился диснеевский фильм «Малефисента», где главная героиня – нечисть с рогами. Но изначально она была доброй феей, пострадала за любовь, озлобилась и при этом не потеряла привлекательности, только стала не такой уязвимой.

Вернемся к музыке… В динамичной поп-музыке звучат те же романтические мотивы: «Ты падший ангел мой, но я люблю другую». Так юноша поет своей девушке, «первой любви», после того, как влюбленные впали в блуд, а потом он бросает её, променяв на другую. Слова «падший ангел» взяты из христианства, но наполнены «постхристианским» смыслом. Таким «падшим ангелам» прикрепляют миниатюрные рога на девичью головку, стараясь сохранить привлекательность образа.

***

Дело не только в Хэллоуине, в наши дни людям через массовую и элитарную культуру часто навязывается толерантность к нечисти. Бесы становятся «прикольными», не такими страшными и омерзительными, не особо враждебными. Нечисть превращается в интересного героя. И подобный герой ничем не отличается от влиятельного гадёныша, его добрый поступок особо не отличается от низости, от проявления жестокого эгоизма.

Церковь по опыту знает, что игры с бесами кончаются плохо. В аскетике есть понятие «игралище бесов». Так называют человека, с которым бесы исподтишка завязывают отношения, «помогают» ему, подыгрывают; а потом, наигравшись в добро, начинают его «кошмарить». Игра в добро является подготовкой к злодействам. Печальный итог такой игры заложен с самого начала, хотя и не объявляется таковым до поры. Кем станет человек, вовлеченный в культ нечисти, даже если он уверен, что это безобидная игра? Может, игралищем бесов?..

Вот почему актуальным становится аскетическое воздержание от виртуализации бесов и от культа добро-злой нечисти, от впадения в который да убережет нас Господь!

Священник Павел Сержантов